Кто такой фандрайзер?

В последнее время про представителей этой профессии (фандрайзер) все чаще пишут в СМИ. Если коротко, то фандрайзинг, или сбор средств, – процесс привлечения денежных средств и иных ресурсов, которые организация не может обеспечить самостоятельно и которые являются необходимыми для реализации определенного проекта или своей деятельности; как правило, деньги привлекаются на цели, не связанные с извлечением прибыли: научные исследования, благотворительные проекты и т. п.

Герой этого материала – программный менеджер алматинского Центра социальной адаптации и трудовой реабилитации «Кенес» Вениамин АЛАЕВ. Он занимается фандрайзингом в пользу организации с 25-летней историей (центр создан в 1992 году педагогом, академиком Академии медико-технических наук РФ Майрой СУЛЕЕВОЙ-ХАМЗИНОЙ). В «Кенесе» 36-летний Вениамин трудится 3 года. До этого он работал в банке, благотворительном фонде, кинопродакшне… Таким образом, нынешняя его специализация стала средоточием применения всех навыков и умений, полученных за годы интересной карьеры.

Вскоре после нашего интервью Вениамин уехал на 5-недельную стажировку в США, чтобы пройти программу в Minnesota University. Для него это уже вторая зарубежная образовательная программа – впервые за пределы Казахстана парень выехал в 14 лет: его отец получил на заводе крупную премию и по совету мамы отправил сына в летнюю языковую школу в Англии. Он говорит, что будет благодарен родителям за эту инвестицию всю жизнь, ведь знание английского языка очень сильно помогает ему в карьере. В 2002 году он окончил АГУ по специальности «Бухгалтерский учет и финансы», а в 2013-м получил степень MBA в алматинском университете МАБ (сейчас AlmaU).

Читайте в материале «Эксперта здоровья» о том, как становятся фандрайзерами, почему не обязательно быть известным, чтобы привлечь средства от доноров и что хорошего в том, если сотрудники-инвалиды платят налоги наравне с остальными работающими гражданами.

Фандрайзер – это…

– Вениамин Юрьевич, расскажите, пожалуйста, о себе. Как вы пришли к тому, чем занимаетесь сейчас?

– Я работаю программным менеджером центра «Кенес» с 2014 года. «Кенес» – это общественное объединение инвалидов, Центр социальной адаптации и трудовой реабилитации. Я пришел сюда по велению сердца из другой организации, которая занималась подобными вещами только в правозащитной сфере. Я был координатором в Алматинском городском обществе инвалидов, где занимался приемом граждан, разбирал жизненные ситуации людей с ограниченными возможностями, подсказывал, куда им обратиться. Этот опыт важен для меня – самым главным было понять истинное положение дел у инвалидов: люди бывали очень эмоциональными и многое утрировали. Есть вопросы, которые люди могли решить самостоятельно после нашей консультации, а есть те, кому по причине физических или психологических нарушений это было не под силу – мы продолжали вести их, помогая решить проблемы.

До этого я работал в банковской сфере – в Евразийском, Народном и Альянс банках. Но это был относительно короткий срок – вся моя банковская карьера уложилась в 5 лет. Я занимался продажей банковских продуктов, аудитом, а также анализом и мониторингом деятельности банка. Банковский опыт, несомненно, играет большую роль в моей сегодняшней деятельности: раньше я готовил справки и отчеты о деятельности банка, а заявка на финансирование, которую обычно подают в другие организации, как правило, похожа на то, что я делал в банке.

Еще раньше я был исполнительным директором в кинокомпании MG Productions, где занимался административной частью съемочного процесса, разрабатывал договоры, писал заявки на финансирование социальных проектов. Именно здесь я познакомился с будущей супругой Юлией, а также со многими людьми, которые сейчас являются моими друзьями.

– Банковский опыт есть не у всех. Где в Казахстане или в СНГ можно получить знания, чтобы стать фандрайзером?

– У нас есть очень много различных курсов по фандрайзингу. Например, я в 2014 году проходил курс у Александры КОЗАКОВОЙ в общественном фонде «Камеда».

– Можете ли сформулировать, кто такой фандрайзер, очень простым языком?

– Если говорить без формулировок, то фандрайзер – это человек, который пытается предугадать тенденции доноров. Он работает в этой сфере уже долгое время, постоянно держит руку на пульсе, чтобы читать программы донорских организаций, понимать, какие организации сейчас осуществляют финансирование или наоборот, какие вышли с рынка этих услуг. Фандрайзер должен быть в курсе всего. Также он должен знать, кто нуждается в финансировании.

– А какие сейчас тенденции в этой сфере?

– Такую статистику я вам точно дать не могу, потому что сейчас сфокусирован только на своей организации. Могу лишь сказать, что мы стараемся никогда не подводить тех доноров, которые сейчас помогают нам. Мы никогда намеренно не ищем новые источники финансирования. Чем стабильнее сотрудничество, тем лучше.

Особенности национального привлечения средств

– На какие проекты вы привлекаете деньги?

– У организаций нашего типа есть несколько особенностей работы. Центр «Кенес» создан для детей и взрослых с психоневрологическими патологиями, а эти люди, как правило, сами постоять за себя, защитить свои права не могут. Мы обращаемся в различные организации от имени людей с ментальными нарушениями.
Для примера возьмем 2016 год. Мы привлекли средства и успешно реализовали 4 проекта, направленные на защиту прав и социальную реабилитацию людей с ограниченными возможностями:

1. «Дайте нам шанс» – развитие творческого потенциала и изменение отношения общества к лицам с ментальными особенностями.
2. «Мы тоже имеем право на труд» – изменение законодательства и усиление возможностей трудоустройства людей с инвалидностью.
3. «Раннее вмешательство» – реабилитация детей группы риска от рождения до 3 лет.
4. «Разработка практического руководства по медицинской (немедикаментозной) и социальной реабилитации для специалистов медико-социальных учреждений, предоставляющих специальные социальные услуги» по заказу ПРООН.

– Чем отличается привлечение пожертвований из разных источников?

– Привлечение средств – это достаточно большая ответственность, вне зависимости от того, кто переводит средства твоей организации: донор (грантодательные организации, в том числе фонды), бизнес-структуры или частное лицо. В любом случае мы должны показать правильное целевое использование. Если твоя деятельность прозрачна, по итогу донор увидел, что проект реализован, поставленная цель достигнута, то все хорошо. Тогда есть шанс получить повторное финансирование. А если были допущены ошибки, даже просто на бумаге, в оформлении, то, соответственно, доверие утрачивается.

Кстати, у меня был опыт работы и по ту сторону – со стороны доноров. В 2010-2013 годах я работал ассистентом координатора в международном благотворительном фонде «Абилис» – его штаб-квартира находится в Хельсинки (Финляндия), а в Алматы находился их центральноазиатский офис. Я имею представление о том, кто на какие гранты подает и выполнившему какие условия будет отдано предпочтение при распределении гранта.

– А можно, пожалуйста, немного цифр? Если говорить в процентах, какая часть средств поступает со стороны грантодателей, какая – от бизнеса и от частных лиц?

– Статистики у меня нет. Но могу поделиться наблюдениями: у нас в Казахстане, как правило, если частный сектор дает финансирование, то делает это только в пользу известных людей. Если у человека нет популярности, то у него нет шансов получить финансирование от частных организаций. У доноров же можно получить финансирование, не имея истории, но при этом подав грамотную заявку.

– Много ли фандрайзеров в Казахстане? Или есть какой-то принцип: в каждой организации – по одному специалисту? Существует ли какой-то клуб, сообщество фандрайзеров?

– Я знаю много людей, которые занимаются фандрайзингом, их порядка 20–30 человек. Есть специализированные группы в Facebook, есть известный фандрайзер Ирина НАЙДЕНОВА, которая проводит различные тренинги в этой области и ведет группу в Facebook. В Казахстане существует два центра притяжения финансов – города, где шанс получить грант очень высок. Это Астана и Алматы. Почти все фандрайзеры живут и работают в двух столицах.

Вообще, да, у каждой организации есть свой штатный сотрудник, который совмещает в том числе обязанности фандрайзера, он непосредственно занимается интересами своей организации. Я пишу заявку на финансирование только для своего работодателя. Но если кто-то обратится за консультацией, то, конечно, помогаю, подсказываю.

– Фандрайзер заинтересован финансово в том, сколько средств он привлечет?

– Если вы спрашиваете про процент, то его нет. Я в «Кенесе» работаю за зарплату, для меня это не бизнес. Но да, есть люди, которые берут процент от привлеченных средств.

– Насколько это профессия для тще-славных людей? Или она из разряда чисто офисных – сидеть за компьютером, с бумагами работать?

– У меня есть медаль «25 лет независимости Республики Казахстан», на днях я получил благодарственное письмо от акима Алматы за активную жизненную позицию и за вклад в улучшение жизни людей с ограниченными возможностями – не за фандрайзинг. Так что, пожалуй, славы здесь искать не стоит. Но что касается простого человеческого спасибо, то да, я его часто слышу. Благодарность – это благодать, люди, которые умеют благодарить, всегда успешны, на мой взгляд.

Но я ведь не только делами «Кенеса» занимаюсь. Это занимает 50% моего времени. Я также работаю с людьми вне стен центра. Так, с 2016 года я являюсь помощником депутата городского маслихата Ляззат КАЛТАЕВОЙ (инвалид-колясочница, председатель республиканской Ассоциации женщин с инвалидностью «Шырак»). Я участвовал в ее кампаниях при избрании и так и остался ее помощником. Это работа на общественных началах.

– А сами вы в будущем хотели бы быть депутатом?

– Наверное, нет. Это очень много чужих забот. А я очень сильно люблю свою семью: жену Юлию, 7-летнюю Софию и 5-месячную Еву. Сейчас я доволен тем, что я делаю, это приносит мне душевную пользу. Если говорить простым языком, то я строю храм (отсылка к притче про строителей: один работал, чтобы кормиться сам, второй – чтобы кормить семью, а третий – чтобы построить храм – от авт.).

Привлечение средств – это достаточно большая ответственность, вне зависимости от того,  кто переводит средства твоей организации: донор (грантодательные организации, в том числе фонды),  бизнес-структуры или частное лицо. В любом случае мы должны показать правильное целевое использование. Если твоя деятельность прозрачна, по итогу донор увидел, что проект реализован, поставленная цель достигнута, то все хорошо. Тогда есть шанс получить повторное финансирование.

Как правильно просить деньги

– Сколько времени занимает процесс от написания заявки и ее подачи до получения финансирования?

– Как правило, у хороший фандрайзер уже имеет проекты, то есть он их не пишет сиюминутно. А он, когда видит программу или конкурс, совпадающие с его проектом по целям, адаптирует своей проект под шаблон, предлагаемый донором, и высылает. С момента старта до получения финансирования обычно проходит 2–3 месяца.

– Существует ли конкуренция среди организаций?

– Открытой конкуренции нет. Мы, наоборот, стараемся поддержать друг друга.
Мы всегда очень хорошо сотрудничаем с теми, кто работает в нашем сегменте, и стараемся привлечь на наши проекты специалистов и сотрудников других организаций по нашей тематике. Например, нам нужен эксперт для прочтения тренингов, и мы стараемся привлекать людей, которые могли бы это сделать. Мы часто встречаемся на наших тематических конференциях, которые в частности проводит центр «Кенес».
А вот в плане финансирования мы понимаем, что чей-то проект может быть более привлекателен для донора. Но, как правило, у каждой организации есть свои сильные и слабые стороны. Кому дать денег – это уже решает донор.

– Как правильно просить деньги? Как это делать без давления на жалость?

– Есть такое понятие, как права человека. В нашем случае мы пытаемся добиться того, чтобы людей с ограниченными возможностями считали полноценной частью этого мира. Мы за то, чтобы все люди с ограниченными возможностями были трудоустроены, и всеми силами пытаемся помочь им в этом. И делаем это не с позиции жалости, а с позиции заботы. Ведь есть же в мире страны, где люди с ограниченными возможностями работают и платят налоги, как и все остальные граждане. Например, в скандинавских странах такая ситуация. У них люди с инвалидностью – это часть общества, которая нуждается в дополнительных компенсаторных инструментах.

– Это хорошо или плохо?

– Я считаю, что это хорошо. Потому как в Финляндии и Швеции люди с особыми потребностями имеют такие же шансы на трудоустройство, как и все остальные, они получают равноценные зарплаты, как и все остальные. И как в этой ситуации быть освобожденным от налогов? Я считаю это оскорбительным.

Конечно, есть люди, которые не могут работать в принципе. В Казахстане из 630 тысяч инвалидов таковых 230 тысяч человек. Для них, я считаю, надо повышать пособие по инвалидности. У нас взрослый инвалид получает пособие в 35–40 тысяч тенге. Если ты живешь один, то на эту сумму выжить очень тяжело. Именно поэтому я сторонник того, чтобы все люди с ограниченными возможностями работали, получали достойные оклады, имели возможность каждый день приходить на работу – это и общение, и понимание, что ты – часть этого мира.

– Можно задать такой скорее лингвистический вопрос? Раньше часто говорили «инвалиды», потом – «люди с ограниченными возможностями», сейчас –«люди с особыми потребностями». Что-то изменилось в обществе, это позитивное изменение?

– Думаю, что это всего лишь формулировки, которых встречается очень много. В зависимости от контекста в деловой переписке и личном общении я использую все.
Вообще, в Казахстане действует Конвенция о правах инвалидов, которая легитимизирует слово «инвалид». В России все чаще используется формулировка «люди с ограниченными возможностями здоровья». Лично для меня важен результат. Не важно, как ты назовешь человека, важен тот результат, к которому ты придешь.

Центр поддержки студентов

– Я читала, что вы также занимаетесь делами Центра поддержки студентов-инвалидов. Расскажите, пожалуйста, про центр.

– В 2015 году я окончил Казахстанскую школу правозащитников, где учился целый год вместе с моим коллегой Фархатом ЮСУПДЖАНОВЫМ. Я сконцентрировался на теме трудоустройства инвалидов, он – на теме образования. Я его привлек в свой проект по трудоустройству людей с ограниченным зрением, он меня в свой проект – в качестве координатора Центра поддержки студентов с ограниченными возможностями. Центр открылся по инициативе организации «Жигер» в 2016 году в КазНПУ им. Абая. Всего здесь обучается 68 студентов с особыми потребностями.

– Этот опыт локальный или в других университетах тоже есть?

– Мы хотим, чтобы такие центры были в каждом вузе Алматы, Казахстана. Скажем так, это пилотная версия. Наша задача – разработать и апробировать модель центра, а каждый вуз будет адаптировать ее под себя. Для вузов наличие такого центра, как и в целом возможность привлекать студентов с ограниченными возможностями – это огромный плюс. Шансов, что при поступлении выберут именно это образовательное учреждение, больше.

– Какие цели ставит перед собой Центр поддержки студентов-инвалидов?

– Основная цель – обеспечить доступ к информации студентам с ограниченными возможностями. Например, в университете нет читающей машины, а студенту с проблемами зрения она нужна. Соответственно, мы стараемся помочь им обеспечить себя такой техникой. Тогда студент сможет легко самостоятельно воспринимать ту или иную информацию. Или же студент – пользователь инвалидной коляски, соответственно, он не сможет воспользоваться обычным туалетом, мы ищем возможность оборудовать специальный туалет.

Также по собственной инициативе я обучал их английскому языку. Сейчас временно занятия прекращены, так как мы с Фархатом, а он представляет и Центр поддержки студентов, и Молодежную организацию людей с ограниченными возможностями «Жигер», уезжаем на стажировку (мы подавали заявки порознь, и это огромная удача, что утвердили обе кандидатуры из одного города, одной страны). Это обменная программа, главной целью которой является изучение опыта организации инклюзивного образования в США согласно Закону об американцах-инвалидах. Тема этой стажировки – вопросы организации дошкольного, школьного и высшего образования, чтобы студенты с ограниченными возможностями могли спокойно учиться с обычными студентами. После нашего возвращения к нам в Казахстан приедут наши менторы из США, будут помогать нам имплементировать статью 24 Конвенции о правах инвалидов ООН.

От автора:

Вениамин АЛАЕВ сам инвалид второй группы. В 9 месяцев у него диагностировали детский церебральный паралич. Благодаря усилиям родителей и специалистов еще в раннем возрасте его смогли поставить на ноги – он так же, как и другие, гонял в футбол, ездил на велосипеде, учился в школе-интернате. Закончив 6 класс, за лето он самостоятельно прошел программу 7 класса и пошел сразу в 8 класс. А через год перевелся в частную школу. Да, ему для всего этого нужно было прилагать больше усилий, чем сверстникам. Вениамин был удивлен, что в рамках этого интервью не прозвучало ни одного вопроса про его инвалидность. Но в конце попросил все же написать про это. Чтобы другие люди с особыми потребностями знали, что он смог всего достичь. А значит, и они смогут!
Фото из архива В. АЛАЕВА